Mere whim

картина с красными маками...

я все-таки когда-нибудь позвоню ему домой. лет эдак через 10ть. ><

• в 6ть я, конечно, не встала. встала в 7:14.
На кредит (модуль) приехала вовремя. И написала его хорошо. Без всяких проблем.
В универе, как в муравейнике - все таскаються с подарками и цветами.
Постояли с Сато в коридоре пол минуты. Так до конца дня я его больше и не видела.
• одногруппники (Влад, Артем и Артур) пригласили нас отметить праздник. Отказаться было нельзя... Мы их на мужские праздники не поздравляли и было стыдно.
Ребята взяли пиво, девчонки бир микс. я сок. х)
Артур, бедняга, встретил в переулке, куда мы пришли посидеть.... свою девушку, которая ему соврала., что едет домой. А сама пила с группой.
Хээх.... Правда превыше всего.
• Я расчитала время так, что бы можно было перекусить и встретиться с Ясей.
Но, мамка решила все за меня. Просила убрать в квартире до ее прихода (пол восьмого)
Я не успела толком с Юлей одногруппницей поесть, как пришлось делать круг и ехать домой...
• На концерт к Андрею мы не успели х)
но. все равно ЯСЯ, you DID it)
в клубе выпили пива. (цур меня!!!) послушали музыку. Французы мне особенно понравились. Голос у парня просто ого-го

Шута раздражают чужие глупые шутки... или, может скоро месячные. Я бы убила всех тех, кто так шутит... Как Тодд. Бритвой за 5 фунтов.
Да, обидно, что фильм оборвался на середине.
Я наелась чипсов, от них настроение скачет.
.... и все эти смайлы. асю нужно удалять.

Час прошаталась на Контрактовой площади. Поднялась на гору... потискала бездомных собачек.
Зашла в музей Булгакова.
Спустилась в переулки и прогулялась до художественного магазина. Глаза сразу разбежались и я так ничего и не выбрала.
Вышла к Почтовой площади. Там понаблюдала, как 2 постовых координируют движение транспорта)
Это так ОГО! правда, пропускали кого-то из главных.. и я минут 15 не могла перейти через дорогу.
Причем, зная, как меня "любят" машины я всё мешкала... Вобщем перебралась я и спустилась в метро.
Людей уйма. Какой-то паренек присел на корточки рядом. Было шумно и я не смогла спросить - плохо ли ему.
На Дарнице вышла в парк.
Сел мобильный телефон и долго пищал, сообщая мне эту новость.
Купила значок маленький с двумя каваями и надписью I'll hold you.
ручку черную.

Теперь я знаю, что твоё место всегда там, где ему предопределено быть. Ничего личного.. Но ты лежишь на земле. Не в ее недрах, а на самой поверхности. Там, где как бы хорошо видно, и в то же время – я не привыкла опускать голову.
Теперь я знаю, почему не увидела тебя раньше. Это как удивляться тому, что под моими ногами сегодня устойчивая почва. Невозможно предугадать, где я буду завтра.
Перешагнуть тебя? Но всегда хочется к чему-то вернуться. А, не возвращаясь, хочется знать, что ты по-прежнему нетронут и незамечен другими. Это ревность. Банальная женская ревность.
Но, кто-то поднимет тебя и сдует пыль. Может, даже раскрасит тебя свежими красками.
Проклятье… Я хотела это сделать первой! Но, вокруг так много интересного. Того, к чему еще не притрагивалась моя рука!

В последний раз я видела тебя, шагающим прочь по коридору. Что я сделаю, если в этом же коридоре не найду тебя, …

* * *

Коли б тобі бажав я сліз, і муки,
І кари найстрашнішої бажав,
Я б не викручував Твої тендітні руки
І в хмурім підземеллі не держав.

Ні, я б не став тебе вогнем палити,
З тобою б розквитався без жалю:
Я б побажав тобі когось отак любити,
Як я тебе люблю!

Потрясающей синевы небо вдруг поделилось пополам росчерком чего-то белого, падающего сверху. Я глянул на землю. Бумажный самолетик, брошенный детской рукой из окна, упал в лужу. Теперь он медленно промокнет и потемнеет.

Сегодня я читал проповедь в новом центре нашей церкви. Стены еще пахли краской, поэтому пришлось быстрее закончить. Голова болела невыносимо.
Подошла старая женщина… Ее высохшая невесомая рука легла на мою.
- Пастырь, спасибо большое Вам…
В такие моменты я всегда улыбаюсь, что бы скрыть неловкость и смущение.
Господь положил мне на сердце помогать этим людям. Тем, кто нуждается в помощи и за ней идут к Богу.

Самолетик остался позади. Я бы с радостью вынул его из лужи, не дав утонуть, но он напомнил мне брата, которого спасти не получалось.
Моё личное поражение. Но, я продолжаю верить…
Иду по улице, всматриваясь в синее небо. Так я и в детстве делал, когда становилось тяжело на душе.
Узел галстука развязан и ничего не мешает мне вдыхать весеннюю синеву.
- Здравствуйте.
Обращаюсь к консьержке и та кивает мне в ответ, не отрывая глаз от газеты «Пенсионер».
Может так даже лучше. Она всегда путает нас с братом. Мы абсолютно одинаковы внешне.
Я забираю почту из ящика машинально, мне даже кажется, кто-то другой управляет сейчас моим телом. Эта покорность позволяет мне остаться там – внутри моих мыслей. Говорить с собой.
Двери лифта разъезжаются неохотно. Короткого мгновения хватает, что бы заглянуть в шахту. Откуда в недрах нашего естества берется столько мусора? Хотя, я не успеваю подумать об этом.
Лифт везет меня вверх, т головой я понимаю, что что-то происходит, но всё проходит мимо меня. Будто во сне.
На этаже темно. Моя дверь открыта.
Коридор. Битое зеркало на полу. Запах ацетона, пота и… почему-то крови. Пятна ее на косяках дверей. Одна, вторая, третья.. Дверь в кухню, где на полу лежит девушка лицом в алую плитку.
Не знаю, что там было на моем лице, когда я переступил порог.
Брат сидит на скромной табуретке, упершись локтями в колени. Голову уронил в ладони и весь дрожит.
- Нет…
Вырывается у меня, и я пячусь в коридор короткими шагами.
Его глаза, красные и испуганные отняли у меня самое ценное – веру.
Волосы девушки покрыли ее спину, они легли красивыми линиями и запах ромашки влился тонкой нотой в запахи смерти и страха.
Я набирал номер скорой, как в кошмаре, когда приходит осознание того, что вырваться не удастся.
Сердце грозилось проломить грудную клетку. Кровь бешено стучала в висках и моя больная голова разлеталась, словно перья одуванчика от сильного порыва ветра.
Он вышел из кухни и всхлипывая побрел ко мне.
- Умерла…
Сотни раз повторял я это слово потом. Но тогда, в его устах оно звучало, как откровение.
- Брат…
Умоляюще сорвалось сердце.
Его убьют.
- Снимай свитер.
Я сам не знал, что делал. Пришлось помогать ему раздеваться.
Ткань его одежды больно жгла кожу. Я будто надел на себя кольчугу из острых пластин.. Кожу чьего-то греха.

Когда приехала милиция представительный человек в костюме сидел в коридоре и плакал.
Как маленький ребенок. Это было понятно. Он ведь застал брата за таким страшным злодеянием.
На кухне они нашли молодого парня, обнявшего окровавленное тело девушки, сжимающего ее голову в каком-то болезненном порыве. Он будто пытался вдохнуть назад жизнь, но не мог и оттого бледнея повторял:
- Умерла.
Дальше было всё просто. Пару ударов крепкой дубинкой и запугивающие крики, когда стены раздвигаются то ли от страха, то ли от упоения этим страхом.
Консьержка смотрела вслед уезжающей машине и со злорадством думала, что всё к тому шло. Два близнеца из которых один вор и убийца, а другой церковник.. В семье не без урода.
Сознался. Всё сказал. Взял на себя вину.
Не плакал, сидя в железной клетке на суде. Только просил принести новую Библию. В старой страницы затерлись и плохо видно было текст.
Не было человека проще. Не пытался увиливать или лгать, спасая свою шкуру.
Убил. Виновен. Каюсь. Понесу наказание.
Смертную казнь.
Прошу свидания с братом. Нельзя?
Тогда передайте ему вот что…
Живи моей жизнью.

Потрясающей синевы небо закралось в самую дальнюю дыру в стене человеческого безразличия.. Почему в своём нутре мы всегда собираем мусор?