А ты дрожащей, промокшей, едва остывшей,
Моей самой любимой рукой открываешь зонтик. И дождь завидев это смеется свыше, ликует с крыши, пытаясь мне высказать то же, что слишком поздно. И дождь забивает скобы в мои ладошки, пронзительно и свободно, со всем не слышно. Голуби разлетелись – промокли крошки. И только кошки все так же скребутся верно, что я же лишний. Что будет лучше. Но кто вас знает? Какими еще путями стучат вагоны, когда она так медленно уезжает.
Я на пероне....